Конфуций дожил до пятидесяти одного года, но так и не постиг Путь. Он
отправился на юг, пришел во владения Пэй и там повстречался с Лао-цзы.
-- Ты пришел? -- удивился Лао-цзы. -- Я слышал, что ты -- достойнейший
муж северных краев. Ты тоже обрел Путь?
-- Еще нет, -- ответил Конфуций.
-- А как ты искал его? -- спросил Лао-цзы.
-- Я пять лет искал его в установлениях и числах, но не мог постичь.
-- А потом?
-- Я искал его в учении об Инь и Ян, но так и не постиг его.
-- Иначе и быть не могло, -- сказал Лао-цзы. -- Если бы Путь можно было
вручить как подношение, то не было бы на земле подданного, который не поднес
бы его своему правителю. Если бы Путь можно было подарить, то не было бы на
земле человека, который не подарил бы его своим родителям. Если бы о Пути
можно было поведать, то не было бы на земле человека, который не поведал бы
о нем своим братьям. А если бы Путь можно было передать, то не было бы на
земле человека, который не передал бы его своим детям и внукам. Однако же
сие невозможно, и тут уж ничего не поделаешь. Если в самом себе не обретешь
Путь, то удержать его не сможешь. Если делами своими Путь не подтвердишь, он
в мире не претворится. Что исходит изнутри, не примут вовне, а потому мудрый
себя не раскрывает. Что входит извне, не найдет места внутри, а потому
мудрый не таится. Имя -- общая принадлежность, им нельзя пользоваться в
одиночку. Человечность и долг -- временное пристанище древних царей, в них
можно скоротать ночь, но нельзя жить долго: если же люди приметят, что ты в
них живешь, не оберешься неприятностей.
Настоящие люди древности ради удобства шли дорогами человечности,
ночевали в постоялых дворах долга, чтобы потом привольно гулять на просторе.
Они кормились простой пищей и жили на земле, не взятой взаймы. Когда ты
привольно гуляешь, ты следуешь Недеянию. Когда ты питаешься простой пищей,
легко насытиться. Когда живешь на земле, не взятой взаймы, не лишаешься
своих сокровищ. Древние называли это "странствием ради обретения
подлинного".